Страх за собственную жизнь подействовал на Сегимера достаточно странным образом. Услышав таинственное имя, норандец вдруг погрузился в воспоминания о своем детстве. Как-то, еще мальчишкой, на спор забежав в церковь, дабы показать непотребные жесты священнику и заработать таким образом сомнительный авторитет, норандец случайно попал на проповедь о древних злых жрецах. Прежде чем свершить непотребства, выраженные в громогласном испускании газов, юный сорванец успел услышать кое-что, что чудесным образом могло теперь пригодиться чрез много лет:

-... И светлые Боги покарали нечестивца Ухраззу, убитого своей распутной женой-огнепоклонницей, а прежде отданного в мерзостное содомское рабство. Писания гласят, что дух его отныне неупокоенный рыщит в неведомых землях, ненавидя всех женщин. Поелику же дева, добрая духом и сердцем падет, то он вселится в нее и вопросит - Что ответят мне неверные? Спасена же чистая душа, как говорится в писаниях ордена Бахамута, будет лишь тогда, когда духу ответствуют - Задай же святой вопрос, черносердечный. Ответствовать же потом нужно...


Вот только тут заслушавшийся было Сегимер, вспомнив о своем обещании, сотворил непотребство, за коее изгнан был с великием битием из святого храма. Кто же знал, что грехи юности так осложнят жизнь...

Патрин обезумел от ужаса, но уже успел понять, как важно оставаться холодным и разумным даже в самой критической ситуации. Что же можно придумать, чтобы изгнать эту тварь? "Этой души тебе не получить"... пронеслось у него в сознании.

Кава слегка растерялась когда ее божество не ответило ей, хотя сетовать на это было грешно, Бахамут и так сегодня слишком много раз отвечал на ее молитвы. А дальше ослабленная укусом мерзкой черепушки драконидка не успела даже вскрикнуть, как в нос ударил отвратительный запах, затуманил ее разум, скрутил от боли, все вокруг потемнело.
* Как же не хочеться умирать, Рано еше мне в покои Бахамута. *
Пронеслось у нее в голове мысль, прежче чем свет окончательно померк пред глазами Кавы и чешуйчтая повалилась на пол при последнем издыхании...

Вырвав из памяти воспоминания о былых днях, Сегимер, вдруг нервно сказал, почти прокричал, что было для него необычно:

- Задай же святой вопрос, черносердечный!

Оставалось только надеется, что он сможет отгадать ответ на вопрос Ухраззу, если, конечно, этот проклятый скелет действительно являлся останками этого легендарного нечестивца. Лихорадочно думаю на этот счет, Сегимер вдруг сам испугался - и его собственную совесть нельзя было назвать чистой...

Норандца начинало тошнить.

НРПГ - все будет в лучшем виде, не переживайте.

Услышав вскрик Сегимера, "Кава" тяжело поднялась. Тело драконицу несколько секунд шатало из стороны в сторону. Когда же оно приняло устойчивое положение, по комнате разнессе противный дребезжащий смех. Просмеявшись, Нечто, захватившее дщерь Бахамута, изрекло таким же противным голосом:

- Эти ублюдки в рясах меня еще помнят. Приятно, приятно - ну прям как поцелуйчики моей дрянной женушки кое-куда, когда я еще был помоложе и поживее. Значит, ждете вопросов? А вот не задам - я противный, а сделать вы ничего мне не сможете. Хотя, если вам эта сладенькая девочка не дорога - можете ее сжечь - я тогда уйду, - осклабилась "Кава".

Затем, видя сметение и страх, Ухразза продолжил:

- Ну ладно, это была миленькая шуточка. Ты, с луком - одевай обруч, повеселимся, - загоготал он под конец.

Кровь билась в его жилах от ужаса. Он решительно вышел вперед:
- Нет уж, я одену этот обруч!
Патрин схватил мерзостную вещицу и нахлобучил себе на голову.

- Ну нет, так дело не пойдет! Это красавчик с луком изрек то, что нужно. Отдавай ему, а то не верну тебе подружку!, - прошипел Ухразза. Видимо, сказав нужные слова, Сегимер связал себя с духом нечестивца, и теперь именно норандец должен был идти до конца, спасая иль убивая Каву.

- Я тебя и на том свете когда-нибудь достану! - пообещал драконид и отдал корону Сегимеру.

- Кворач и Йозулл! - злобно выругался Сегимер, совсем не желая одевать этот проклятый обруч. Могло статься, что он просто запечет его мозг внутри черепа, как мясо в глиняном горшке. Это было очень опасно. И глупо.

Но делать было нечего. Изнывая от страха, следопыт натянул зловещий обруч, заранее приготовившись к невыносимым страданиям.

- Чего молчишь, тварь? Где твое испытание? - злился Сегимер, чувствуя себя идиотом в этом обруче.

- Xочу и молчу. Xа-ха-ха, все одно ничего не сделаете. ладно, мучить сильно не буду - просто расскажите все о самом гнусном из своих поступков - обожаю сальности, - гнусным голосом изрек демон. Mожно было только предполагать не окажется ли это лишь гнусной шуткой твари и отпустит ли она несчастную Kаву.

Сегимера прошиб холодный пот. Такого вопроса он не ожидал. И дело было даже не в том, что он стеснялся всех тех отвратительных преступлений, что совершил за последние 25 лет жизни... Он даже гордился ими каким-то извращенным способом. Проблемой был ящер рядом, что явно не захочет заткнуть уши. А потом будет надоедать возмущениями...

Скорчив гримасу, Сегимер с ненавистью посмотрел на мертвеца. Чертова черепушка изобрела очень неприятное испытание. Следопыт решил было сбросить обруч, но побоялся, что подобный трюк был предусмотрен и мог поджарить его мозг.

Проклятие!

- Мне ли судить, что было моим самым гнусным поступком? - с издевкой заметил Сегимер, разводя руками, - Душа моя больна, сердце алчно, а совесть мертва. Я наемник и душегуб. На руках моих бочка крови и бочка слез. Я воровал и грабил без разбора. Я наносил раны людям и пытал тех, кто вставал на пути моей злобы или жадности. Я убивал без жалости, за деньги, из-за мести или моей личной прихоти. Я брал женщин силой, и тех, что едва расцвели и тучных матрон. Я распространял поддельные деньги. Я клеветал и лжесвидетельствовал. Язык мой пропитан ложью, как поделка кондитера - сахаром. Выбирай сам, ха-ха-ха...

Норандец зашелся нервным смехом.

Выслушав историю Сегимера, "Кава", гогоча, захлопала в ладоши. Сегимер же почувситвовал, как от обруча пошло приятное тепло. Однако идиллия длилась недолго - злой предмет вдруг до боли сжал следопыту голову. Ухразза же закряхтел:

- Хорошо, но нет самого главного. Давай про ту девчонку, и во всех подробностях - пусть у нашего дракончика уши завянут и шкура покраснеет, ха-ха-ха!

Норандцу оставалось лишь со страхом гадать откуда духу ведомо такое...

Сегимер уже не мог гадать, так как разум начал вылетать из его головы, как дым, из под плохо закрытой крышки. Взор его затуманился, следопыт неловко пошатнулся, хватаясь за стену...

Сознание следопыта вернулось к роковым событиям прошлого...

- О, она была прекрасна, как майский цветок, что в сумерках цвел, покачиваемый нежным ветерком весны, - не своим голосом заговорил Сегимер, щурясь, - Нежна, как сахарный тростник у южных берегов... Знаешь какого цвета были ее волосы? Спелая рожь с полей богов. Так жаль, так жаль... Срывая цветки мы их портим, наслаждаясь, губим. Все вещи делятся на те, что можно исправить, и те, что уже никогда нельзя исправить. Горе тем, кто как я, тяготею к последним. Горе, мне, горе...

Норандец поднял и глаза, лицо его было холодно и спокойно.

Вдруг сорвался с места изо всех сил разбежавшись, ударился головой об стену, так, чтобы больше всего досталось не только его черепу, но и обручу.

Патрин был сильно ошарашен откровениями Сегимера, и в его голове метались мысли о том, что недопустимо идти рядом с таким негодяем, но может, это уже неважно, и из-за него Кава попала в неприятности... Отступв от неожиданности на шаг, он смотрел, как парень таранит головой стену. Зачем?!.

Ничего страшного с Сегимером не произошло. Парень даже не набил себе шишку. С обручем наоборот сотворились весьма интересные вещи - со звоном ударившись о стену, он слетел с головы норандца и, зависнув в воздухе и провисев пару мгновений, подлетел к Патрину и упал у ног драконида. Противный голос Ухраззы не заставил себя долго ждать:

-Давай, дракончик, твоя очередь если, конечно, девица твоя тебе дорога.

Сегимер же, хоть и не набивший шишку, но изодравший лицо о стену, поспешил ретироваться прочь, изо всех сил толкая дверь. Без сомнений, это место было проклятым, ничего кроме смерти здесь не найти. Запыхаясь, он побежал назад, на поверхность, насколько помнил путь...

- Йозулл и Кворач, - бормотал он, - отправляйтесь вы все в бездну, проклятый караван...